Темное сердце Лондона - Страница 48

— Джон, послушай меня. — Она смотрела на меня в упор. — Ты оплачешь ее смерть позже, чем бы она ни была. А сейчас ты должен взять себя в руки. Надо выбраться отсюда.

— Зачем? — вяло поинтересовался я. — Все хотят моей смерти, возможно, я сам ее хочу.

Она ударила меня по лицу, скорее чтобы успокоить, чем со злости.

— А как же я, Джон?

— При чем тут ты?

— Ладно, может, я это заслужила. Я не должна была разрешать тебе удрать в Лондон и спрятаться. Я не всегда была тебе хорошим другом, я этого не умею. А как же девочка, Джон? Кэти? Помнишь о ней? Та, за которой ты пришел на Темную Сторону, чтобы спасти? Ты позволишь ей умереть только потому, что тебе дьявольски жаль самого себя?

Я повернулся к Кэти, к тому, что от нее осталось.

— Нет, — наконец решил я. — Она ни в чем не виновата. А я никогда не подвожу клиента. Возьми меня за руку, Сьюзи.

— Что? Сейчас не время для нежностей!

— Поверь, я знаю, что делаю. Мы не можем вырваться отсюда силой, значит, остается только мой дар.

Сьюзи пристально посмотрела на меня, убедилась, что ко мне вернулось самообладание, и коротко кивнула. Она вложила ружье в чехол, закинула за спину, а потом взяла меня за руку. Я почувствовал мозоли на ее ладони, когда она крепко сжала мою руку в своей. Она мне верила. Я устало вздохнул, готовясь к еще одной жестокой схватке, потому что больше ничего не мог сделать.

— Нужно обнаружить сердце дома, — объяснил я. — Если мы убьем сердце, мы убьем сам дом. Но оно, конечно, не здесь. Дом наверняка запрятал его подальше. Туда, где никто с обычными способностями его не найдет. Но я — необычный. Я смогу его найти. Я могу найти все, что угодно.

Кроме того, что мне хотелось найти больше всего на свете. Я сосредоточился и распахнул дар, широко открыл свое сознание. И дом вцепился в меня.

Довольно долго я находился в пустоте, что было даже приятно. Как хорошо больше не беспокоиться о неоплаченных счетах, о нераскрытых делах, о клиентах, которым ты не можешь помочь! Как хорошо больше не беспокоиться о тайнах собственной жизни и о страданиях, причиненных этими тайнами моим близким! Когда я еще только начинал работать детективом, я мечтал помогать людям, которым не к кому больше обратиться за помощью, но такие мечты не вечны. Они не выдерживают проверку жизнью, их убивает необходимость добывать деньги на пропитание и на развлечения, их убивает боль в ногах от многочасового хождения по улицам в поисках людей, не желающих, чтобы их нашли.

Грубая, непреклонная реальность заставляет снова и снова пересматривать идеалы — и все ради крошечной победы, ничтожно малой на фоне злобы и безразличия целого мира. И в конце концов начинаешь понимать, что ты уже не человек, а лишь оболочка того, кем ты хотел стать. Но ты продолжаешь жить и двигаться, потому что ничего лучшего не можешь придумать.

Но мечты не умирают окончательно. Потому что на Темной Стороне именно мечты зачастую помогают идти вперед. Стоит тебе их забыть, и ты — мертвец.

Я рос на Темной Стороне и видел много таких мертвецов. Они ходят, разговаривают, посещают бары, много пьют, но в их глазах нет жизни. Совсем нет жизни. Мой отец стал мертвецом задолго до того, как его сердце наконец остановилось, принеся ему долгожданное освобождение. Его положили в гроб и заколотили крышкой. Я ничем не мог ему помочь. Я был еще ребенком.

Мой дар проявился много позже. Он давал мне возможность что-то менять в жизни. Для других, не для себя.

Я пребывал в уютной пустоте, омывавшей меня волнами любви и заботливости, желавшей, чтобы я позабыл обо всем. И я забыл обо всем, кроме ставших вечными любви и счастья. То был конец всех желаний и помыслов. Отдых, которому никогда не будет конца. Тихий, журчащий голос обещал мне все, что я когда-либо хотел, а мне оставалось лишь лежать и не сопротивляться. Но я не поверил голосу. Потому что единственное, чего я хотел, у меня уже отобрали. Дом отобрал у меня Джоанну.

Голос стал настойчивее, но я только рассмеялся в ответ. Теперь в нем слышался бесконечный, неутолимый голод.

Мои мечты — моя реальность. Я уцепился за них, как утопающий за соломинку, не собираясь отдавать. Именно они сделали меня личностью. Не отец, который не замечал меня, не мать, которая меня бросила. Не загадочное наследие, о котором я не просил, и даже не безликие орды, преследовавшие меня всю жизнь. Многие пытались переделать меня, но никому это не удалось. Я решил помогать людям, потому что мне самому никто не помогал в беде. Уже тогда я знал, что власти не станут меня спасать. Мой собственный отец был представителем властей, но они не смогли меня защитить, не смогли помочь и ему самому. Я сам выковал свою жизнь, определил свою судьбу. И пусть все идет к черту!

Во мне поднимался гнев, горячий, яростный, сильный, отринувший лживые обещания любви и счастья, видимо потому, что в душе я в них не верил. Во всяком случае, не верил, что все это достанется мне.

Пустота начала разваливаться, и я почувствовал вокруг других людей. Сьюзи Стрелок, ее призрачная рука лежала в моей — она мне верила. Кэти Барретт, наконец осознавшая, что ее использовали и бесстыдно ей врали, и разозлившаяся почти так же сильно, как я. И где-то рядом призрачное видение, тихий голос — последние отголоски существа, известного раньше под именем Джоанны. Могу поклясться, я почувствовал и ее руку в своей руке.

Я обнял обеих женщин, прижал их к себе. Вместе мы были сильнее проклятого дома, к тому же на нашей стороне был мой дар.

Я не только могу находить вещи. Мой дар умеет и многое другое. Например, найти слабое место врага. Я выпустил свой дар на свободу, и дом завопил от боли, злобы и ужаса. Наверное, очень давно никому не удавалось причинить ему боль.